Гайдаровская премия для молодых экономистов - 2014: почетный доклад победителя
- 1
Константин Сонин: Добрый день. Это церемония вручения Гайдаровской премии для молодых экономистов. Я хочу начать наше заседание, предоставив слово председателю правления Фонда Гайдара, который основал эту премию и вручает ее, Борису Иосифовичу Минцу.
Борис Минц: Добрый день, уважаемые друзья. Я признателен всем, кто здесь собрался, потому что для нас вручение премии молодым экономистам — это важное событие в том смысле, что вы, наверное, хорошо знаете, что мы ежегодно вручаем ещё большую Премию имени Егора Гайдара в четырёх номинациях: в области истории, экономики, гражданского общества и международную премию. Мы очень надеемся, что кто-то из наших молодых экономистов-лауреатов когда-то получит и большую премию Гайдара по экономике, и в таком случае это будет очень символично, потому что это будет говорить о том, что человек на протяжении достаточно большого периода времени может поддержать высочайший уровень той научной деятельности, которую он осуществляет. Я просто хочу поблагодарить всех тех, кто здесь присутствует, всех тех, кто приложил усилия для того, чтобы эта премия состоялась, и надеюсь, что она будет с каждым годом всё более популярна и известна, что поможет молодым учёным-лауреатам этой премии в их дальнейших научных исследованиях. Ещё раз спасибо большое.
Константин Сонин: Спасибо большое, Борис Иосифович. Я сейчас расскажу, в чём состоит идея этой премии и почему у такой премии есть шанс играть большую роль в российской экономической науке. В принципе, научные премии бывают, очень грубо говоря, двух видов. Одни премии — это за достижения на протяжении всей жизни: все знают Нобелевскую премию, есть премия Абеля по математике, есть много менее известных, но очень престижных внутри профессии премий. Но понятно, что, когда вручается Нобелевская премия по экономике, многие из вещей, за которые она вручается, уже не только вошли в учебники, но и могут быть давно забыты, и, популяризируя Нобелевскую премию по экономике, приходится объяснять, как это было давно, когда люди ещё не знали, что если напечатать деньги, то будет инфляция. И есть другой тип научных премий — которые вручаются людям в середине их жизненного пути. Здесь у тех, кто вручает премию, есть возможность не только отметить человека, но и послать сигнал, что они считают сейчас наиболее важной областью исследования. То есть эти премии в гораздо большей степени за то, что сейчас является основным фронтом исследований. Идея Гайдаровской премии для молодых экономистов в точности такая: это награда не только человеку за его жизненную карьеру, но, скорее, за работу, которая сейчас является очень актуальной.
Такие премии существуют во многих странах. Наверное, многие знают John Bates Clark Award, которая вручается уже 60 лет в Америке экономистам до 40 лет. Поскольку в Европе люди более спокойные, не такие конкурентные, как американцы, аналогичная европейская премия почему-то вручается до 45 лет, а не до 40. Но если мы посмотрим на Германию, Италию, то там такие премии тоже вручаются экономистам до 40 лет. Итальянская премия напоминает ещё вот о чём. Когда эта премия была учреждена, встал вопрос, кто, собственно, является возможным кандидатом. Сразу было решено, что русские экономисты. Но кто является русским экономистом? В современном мире это довольно сложный вопрос. Я вхожу в разные экспертные советы, чем дальше, тем больше. Я с удивлением увидел, как люди в совете по науке, обсуждая, как устроен ВАК, поняли, что это, на самом деле, большая проблема — что такое русский учёный. Мы для этой премии решили, что русским экономистом является человек, у которого постоянным, основным местом работы является русский исследовательский институт. Скажем, например, Мэри-Энн Бетчингер из Высшей школы экономики является русским экономистом, или Оливье Бертран из Санкт-Петербургской Высшей школы менеджмента. А, например, Виктор Черножуков, работающий в Массачусетском технологическом институте, русским экономистом не является. Те, кому это определение кажется неестественным, пусть попробуют придумать какое-нибудь другое: окажется, что это очень сложно. Так или иначе, было решено, что правильное определение национальности учёного — это постоянное место работы.
С самого начала премии было составлено жюри, в которое вошли: Виктор Черножуков — это в нашем поколении всемирно известный учёный с факультета экономики Массачусетского технологического института, когда смотришь на его CV, не верится что такое количество публикаций вообще возможно, и два человека, работающие в России — Максим Никитин из МИЭФ Высшей школы экономики и я — когда я стал членом жюри, я был из Российской экономической школы, теперь тоже в Высшей школе экономики.
Надо сказать, что 2013 год был особенно неудачным для российских экономистов, во всяком случае — для молодых российских экономистов. Если в 2012 году мы выбирали из десятков работ, то в 2013 году (а это было необходимым условием присуждения премии) работ было очень мало. Я думаю, что, когда премия будет вручаться 10 лет, у нас будет возможность вывести какую-то теорию, посчитать статистику, что определяет эти циклы в работах российских экономистов. Но 2013 год был неудачным, тем более что, к сожалению, не только молодые российские экономисты мало публиковались, но ещё некоторые молодые экономисты выбыли — не столько из молодых, сколько из российских, что тоже, конечно, осложнило нашу задачу. Тем не менее у нас нет никакого ощущения, что на той работе, за которую присуждена премия, и том лауреате, который её получает, хоть как-то сказалось, что это был такой неудачный год.
У нас один лауреат — Александр Муравьёв из Высшей школы менеджмента Санкт-Петербургского университета. Его работа была опубликована в «Journal of Law, Economics, and Organization», важном и влиятельном журнале, и в каком-то смысле является прототипом современной эмпирической работы. То есть если кто-то сейчас будет стараться опубликовать в очень хорошем журнале работу по экономике, по эмпирической экономике, не думайте, что вам удастся обойтись без эксперимента и квазиэксперимента. Если в вашей выборке данных нет экспериментальной или квазиэкспериментальной составляющей, того, что нас, экономистов, объединяет с физиками, биологами и химиками, ваши шансы будут малы. То есть смотрят на важный вопрос — на связь стоимости компаний и стоимости права голоса в компании в зависимости от того, какие правила и какие статусы влияют на возможности голосования акционеров, но также важно методологически, что это самый современный, самый чистый в статистическом смысле способ работы с данными. Я надеюсь, Александр расскажет: там было достаточно и ручной работы, потому что каждую цифру нужно выбирать вручную, но нужно было, чтобы был какой-то внешний шок, который создал бы квазиэкспериментальную обстановку, чтобы мы не могли сказать, что полученный результат — это следствие каких-то искусственных факторов.
Прежде чем предоставить слово Александру Муравьёву, я скажу пару слов про него. Александр учился в Петербургском государственном университете и в Стокгольмском университете, а докторская степень PhD по экономике получена из Европейского университета во Флоренции в 2007 году. Это одна из ведущих европейских программ по экономике, и с тех пор Александр был одним из российских лидеров исследований в области экономики труда и в области, связанной с корпоративным управлением. Большая часть его работ — это работа эмпирическая, с базами данных, и неспециалистам по экономике может быть интересно почитать его работу о российских экономистах, которая меня, прежде всего, потрясла объёмом ручной работы по сравнению с полной безнадёжностью публикации этого результата в каких-то ведущих мировых журналах, потому что мир мало интересуется, как российские экономисты публикуются в «Вопросах экономики» или в «Экономической науке современной России», но Александр проделал совершенно фантастическую работу. Я знаю несколько научно-исследовательских институтов в Москве, которые за три года делают меньше работы, чем было сделано при подготовке этой статьи.
Я предоставляю слово Александру Муравьёву.
Александр Муравьёв: Уважаемые дамы и господа, дорогие друзья и коллеги, для меня большая честь стать лауреатом премии Егора Гайдара. Я, разумеется, благодарен Фонду Егора Гайдара и жюри за высокую оценку моей исследовательской деятельности.
Статья, удостоенная премии, это плод достаточно напряжённой работы на протяжении нескольких лет. Это видно из её объёма, а также из объёма приложений, которые размещены на сайте журнала — это порядка 40 страниц текста плюс 20 страниц приложений. Поэтому моя задача немного не проста — рассказать весь этот объём в течение 20-25 минут, но я очень постараюсь. В вольном авторском переводе название моей работы — «Защита прав инвесторов и ценность акций: анализ изменений законодательства на развивающемся рынке». Английское название оригинальное, как оно вышло в журнале: «Investor protection and the value of shares: Evidence from statutory rules governing variations of shareholders’ class rights in an emerging market». Статья опубликована в «Journal of Law, Economics, and Organization» в декабре 2013 года. Начал я работать над этим проектом в декабре 2007 года.
Позвольте мне кратко остановиться на сути моей работы. Основной вопрос исследования, который стоял передо мной, это какова роль защиты инвесторов для функционирования корпоративного сектора и экономики в целом. Защиту можно понимать в разных контекстах. В широком смысле это не только законодательство, это могут быть какие-то регулятивные документы фондовых бирж, это могут быть кодексы корпоративного управления, принимаемые компаниями. В моей работе акцент сделан как раз на правовой защите инвесторов.
Интересно, что ни теория, ни эмпирика не дают однозначного ответа на вопрос о том, насколько важно правовое регулирование, правовая защита инвесторов, прав акционеров. Что здесь следует выделить, если мы смотрим на теорию и на эмпирику, особенно на эмпирику: во многих эмпирических работах нет чёткой эконометрической идентификации. Мы видим некую корреляцию между степенью защиты прав инвесторов и результатами деятельности фирм, например, или развитием фондового рынка, развитием экономики в целом, но мы не можем утверждать, что эта связь является причинно-следственной. Эта каузальность — это самая большая проблема в такого рода исследованиях. Что мне удалось сделать: мне удалось найти некий квазиэксперимент в российских условиях, который дал мне возможность оценить, вытащить этот каузальный эффект улучшения правовой зашиты инвесторов на стоимость акций российских компаний.
Я рассматриваю в своей работе изменения в законе об акционерных обществах 2001 года, которые вступили в силу 1 января 2002 года. Среди прочего, эти изменения усилили защиту привилегированных акционеров, привилегированных неголосующих акционеров, в целом ряде российских компаний. По сути, речь идёт о том, что привилегированные акционеры получили право ветировать изменения в уставе компании, которые приводили к ухудшению их положения: например, снижение уровня дивидендов либо ещё какие-то события, неблагоприятно сказывающиеся на их финансовых либо иных правах в компании. Если вы помните из программы приватизации, которая породила компании с двумя типами акций, привилегированные акционеры получили право на 10% прибыли компании, которая распределялась среди них в обязательном порядке. Сначала эта норма была записана в уставах акционерных обществ, а в дальнейшем многие компании стали изменять вот эти дивидендные права привилегированных акционеров — где-то планка была снижена с 10% до 5%, где-то был объявлен фиксированный дивиденд. Это пример ухудшения положения привилегированных акционеров в целом ряде российских компаний. Поправки 2001 года как раз ликвидировали возможность для голосующих акционеров экспроприировать акционеров привилегированных, неголосующих.
Работа моя опирается на два основных метода — это метод разности в разностях, difference-in-difference, и второй, дополнительный метод, который я использую в своей работы для идентификации требуемого эффекта, насколько изменения в законе повлияли на ценность акций, метод событийного анализа, event studies. С помощью этих двух методов я обнаружил значимое статистически и экономически положительное влияние правовой защиты инвесторов на ценность акций. Основной вывод этой работы в том, что правовая защита инвесторов важна, в том числе в юрисдикциях с несовершенным правоприменением, что характерно для нашей страны.
Сейчас возникает резонный вопрос: почему вообще такая работа, которая представляет собой в некотором смысле case study — это отдельная страна и специфическое изменение в законе, затрагивающее привилегированных акционеров, компании с привилегированными акциями, что, на самом деле, очень специфический случай, — почему такого рода работа интересна публике за пределами России. На самом деле, эта работа прекрасно вписывается в более широкий контекст. Я вам сейчас хочу показать замечательный слайд — это пример Австралии, то, как проблемы экспроприации неголосующих акционеров видятся оттуда.
Обратите внимание: у нас есть маленькие, неголосующие, привилегированные акционеры, которые рискуют попасть в пасть огромной хищной рыбы, которая называется обыкновенные, или голосующие, акционеры. На самом деле, несмотря на то, что проблема частная, касается России и привилегированных акций, она на самом деле является общей, и если правильно подать материал, то он будет интересен не только в нашей стране, но и за рубежом.
Позвольте мне вкратце остановиться на теоретической и эмпирической литературе, которая есть по теме защиты инвесторов. На самом деле, дискуссия о значении корпоративного права, законодательства по защите инвесторов, была очень интенсивной где-то в 80-90 годы, и в центре внимания было как раз формальное право, где было две точки зрения. Одна точка зрения заключалась в том, что контрагенты, инвесторы и менеджеры, могут самостоятельно выбрать оптимальный уровень защиты прав инвесторов с помощью частной контрактации. Гипотеза опиралась на предположение о том, кто контрактация не может происходить без издержек, а также на то, что в стране или в юрисдикции существует эффективно правоприменение, то есть те контракты, которые заключают контрагенты, будут поддерживаться судами. Это предположение в духе Коуза, на самом деле. Что из этого вытекало: то, что законы и нормативные акты, коль скоро контрагенты могут сами выбирать оптимальный уровень защиты, второстепенны и даже тривиальны, их можно обойти, по сути, они воспроизводят то, что частные агенты выбрали бы сами, без законодателя.
Есть другая точка зрения: она заключалась в том, что выгоды от оппортунистического поведения очень велики, а инфорсмент частных контрактов несовершенен. Вот в этой ситуации законодательные нормы предоставляют контрагентам своего рода контракты стандартной формы, которые снижают риски оппортунистического поведения, а также связаны с инфорсментом издержки. То есть правоприменение заметно упрощается, когда у вас есть стандартные контракты между потребителями и поставщиками финансов. В дальнейшем стал развиваться более широкий взгляд на проблему защиты инвесторов, где в сферу внимания попали в том числе и всякие кодексы корпоративного управления, которые принимаются отдельными компаниями, но вопросов остаётся достаточно много. То есть с точки зрения теории мы не видим чёткой необходимости правовой защиты инвесторов, это не очевидно.
Давайте посмотрим, что у нас в эмпирике. Здесь есть несколько направлений исследований. Большая область под названием law in finance, старт которой дали публикации ЛаПорта и других, это 1997 год и далее. Здесь анализировалось, как правовая среда влияет на доступ компаний к финансированию, а также на их стоимость, на структуру собственности. Это, как правило, эмпирические исследования, построенные на межстрановых данных. Выделяется также группа работ, в которых анализируются отдельные законы и нормы, в том числе сейчас самая популярная, наверное, область — это анализ эффектов закона Сарбейнза-Оксли, принятого в начале 2000-х годов после известных скандалов в корпоративном управлении американских компаний. Выделяются также исследования практики корпоративного управления отдельных компаний — это как раз вот эти кодексы, которые принимают те или иные компании для того, чтобы просигнализировать инвесторам о том, что их права защищены. Очень интересная область исследований — это взаимодействие практик корпоративного управления отдельных фирм и правовой защиты на уровне страны: могут ли компании, которые оперируют в плохой среде, где защита инвесторов слабая, каким-то образом компенсировать недостатки этой институциональной среды, принимая кодекс корпоративного управления, защищая инвесторов непосредственно сами. Вот здесь достаточно большое пространство для исследований: субституты это или комплементы, вот эти две формы защиты инвесторов.
Что, на самом деле, из этой большой литературы следует. В большинстве работ мы видим положительную связь между защитой прав инвесторов, неважно, как она измеряется, и результатами деятельности фирм. Наиболее чётко эта связь прослеживается в исследованиях как раз из области law in finance, где применяются межстрановые данные, cross-country data. Но для всей этой литературы, для большей части этих работ, характерны проблемы установления причинно-следственных связей, проблемы идентификации, главным образом — по причине эндогенности тех факторов, которые стоят в правой части ваших эконометрических моделей. То есть это либо обратная причинно-следственная связь, когда результат влияет на фактор, либо это вещи, связанные с пропуском каких-то переменных в ваших моделях, либо это ошибки измерения. И, на самом деле, есть очень небольшое количество работ (например, это Блэк и Литвак 2007 года), базирующихся на квазиэкспериментах, где эксплуатируются особенности данных, которые позволяют идентифицировать причинно-следственную связь — от усиления защиты инвесторов к каким-то показателям деятельности фирм и показателям фондового рынка. Таких исследований мало, потому что экспериментальных данных нет, а квазиэксперименты нужно искать и очень внимательно с ними работать — не все дают достойную пищу для размышления.
Если охарактеризовать новизну и вклад моей работы, я бы выделил, наверное, три основных пункта. Прежде всего, это идентификация: в работе идентифицирована причинно-следственная связь между законодательной защитой инвесторов и ценностью акций. Я применил квазиэксперимент, который состоит из двух компонентов. Это, с одной стороны, экзогенное событие — изменение закона об акционерных обществах, которое усилило защиту привилегированных акционеров. Кроме того, в моём распоряжении оказались чётко различимые испытуемые контрольные группы, то есть компании, попавшие под действие закона, и компании, не попавшие под действия нового закона. Это первая, скажем так, отличительная черта моей работы. Вторая: в качестве зависимой переменной использован новый индикатор — цена права голоса, показывающий, насколько цена голосующей акции выше цены неголосующей акции, то есть это фактически премия за голос. Как она рассчитывается, вы видите на слайде: это разница цен голосующей и неголосующей акций, отнесённая к цене неголосующей акции. Этот показатель, на самом деле, является принятой мерой частных выгод контроля и экспроприации инвесторов в литературе по корпоративному управлению и корпоративным финансам, поэтому он выхватывает то, что нам нужно. С одной стороны, мы имеем изменение закона, нацеленное на защиту прав инвесторов, а с другой стороны, мы имеем меру экспроприации мелких акционеров, в том числе привилегированных. Прекрасно — то есть это самое то, что мы должны выхватить в ходе нашего анализа, самая суть проблемы. С точки зрения эконометрики есть ещё один плюс, связанный с применением вот такого индикатора: такой индикатор позволяет нам взять третью разность. Метод разности в разности — обычно там две разности: во времени и между отдельными группами компаний. Здесь у нас появляется третья разность — между двумя типами акций одной и той же компании. С помощью такой вот третьей разности мы устраняем влияние каких-то ненаблюдаемых характеристик компании, которые могут зашумлять нашу идентификацию, наш анализ.
Я хотел бы продемонстрировать вам слайд не из этой работы, но он показывает нам эволюцию премии по голосующим акциям в российских компаниях. Грубо говоря, высота этих столбиков — это мера экспроприации акционеров, насколько были незащищены их права. Пусть это будет шумный индикатор, но тем не менее он что-то показывает. Обратите внимание, что пик незащищённости у нас был после кризиса, 1998-1999 годы, а потом, в начале 2000-х годов, мы видим стремительное улучшение ситуации с защитой прав акционеров. Если брать эти столбики, воспринимать их напрямую, то вот такова динамика защиты прав инвесторов в Российской Федерации.
Пара слов об институциональной среде и её изменениях. Я уже сказал, что компании с двумя типами акций фактически были сгенерированы в Российской Федерации экзогенно, в результате программы приватизации. Это уникальная ситуация. Обычно, если вы посмотрите на развитые фондовые рынки, компания выходит на биржу, и её собственник принимает решение о выпуске двух типов акций — голосующей и неголосующей. Как правило, под этим решением есть какая-то веская причина: как правило, собственник не хочет размывать своё влияние в компании, то есть он продаёт инвесторам неголосующие акции. Решение о выпуске двух типов акций, голосующих и неголосующих, как правило, эндогенно — то есть оно связано с какими-то характеристиками лица, контролирующего фирму, которое хочет сохранить контроль. В российских условиях компании с двумя типами акций были созданы по совершенно экзогенной причине — это, как правило, были интенсивные, capital-intensive firms, то есть фондовооружённость была очень большая, и работники не могли выкупить эти акции. Поэтому они шли по второму варианту приватизации с выпуском привилегированных акций — фактически экзогенное событие.
Модификации законодательства в акционерных обществах в 90-е годы привели к существенной вариации в уровне защиты привилегированных акционеров в уставах компаний. Я немного эту историю расписываю в работе, сейчас нет времени на этом останавливаться. Я пытался даже провести какие-то формальные тесты, и действительно оказывалось, что при изменении законодательства происходили изменения уставов компаний, и там очень многое зависело от времени приватизации компании и от её размера. Как правило, крупные компании, те, которые были приватизированы ранее, были очень селективны в модификации своих уставов, а те, что помельче и были приватизированы недавно, делали, что называется, копипейст, то есть они копировали некоторые положения из законов и включали их в свои уставы. Суть в том, что в некоторых компаниях привилегированные акционеры были наделены правом вето на изменения устава — вот на эти изменения уровня дивидендных выплат, а в некоторых компаниях такого права не было. Это по состоянию на конец 90-х годов. И это даёт нам как раз вот эти испытуемые и контрольные группы. Испытуемая группа — это та группа компаний, в которой привилегированные акционеры были незащищены и изменения закона в 2001 году существенно улучшили степень защиты акционеров. Контрольная группа — это те компании, в которых достойный уровень защиты привилегированных акционеров существовал с 90-х годов. Начиная с января 2002 года, изменения в уставе компании, затрагивающие права привилегированных акционеров, должны быть одобрены 75% голосов привилегированных акционеров в ходе отдельного голосования — отдельного от обычных акционеров. Это создаёт надёжную защиту от ситуаций, когда голосующие акционеры меняют устав и говорят, что по привилегированным акциям мы больше ничего не выплачиваем. Для того, чтобы такого рода вещи провести, нужны 75% голосов привилегированных акционеров.
Вот здесь — некая иллюстрация «грязных» данных. Здесь представлена динамика премий по голосующим акциям в двух компаниях: одна — из испытуемой группы, другая — из контрольной группы. Обратите внимание: закон был принят летом 2001 года, подписан президентом. До этого мы видим здесь заметное превышение премий по голосующим акциям, то есть дисконт по привилегированным акциям больше в компании испытуемой группы. Начиная с середины 2001 года, ситуация меняется на противоположную, точнее, происходит некая конвергенция: премия по голосующим акциям двух типов компаний почти не отличима. Я полагаю, что это как раз и был эффект от принятия этого закона, усиливавшего защиту привилегированных акционеров.
Это слайд по методологии исследования. Стандартный метод разности в разностях. У меня два периода — 2001 и 2002 год, до принятия закона и после, здесь всё достаточно стандартно, ничего особо интересного нет. Данные из трёх основных источников: это РТС, отчёты компаний перед регулятором, уставы компаний — пришлось читать уставы компаний для того, чтобы понять, какими правами наделены обыкновенные и привилегированные акционеры. Всего в выборке 130 компаний.
Вот дескриптивная статистика, здесь отдельно для испытуемой и контрольной групп. Первый столбец показывает нам динамику премии по голосующим акциям по трём годам для двух групп компаний. Посмотрите, что интересно: в 2002 году у нас происходит фактически конвергенция — разница очень небольшая, а разница в 2000 и 2001 годах между двумя типами компаний составляла порядка 50-60%. То есть происходит конвергенция между контрольной и испытуемой группами.
Это базовая таблица с результатами анализа, стандартный метод разности в разностях. Первая строчка — это тот коэффициент, который нас интересует. Мы видим, что в результате принятия закона премия по голосующим акциям в испытуемой группе сократилась на 30 пунктов — больше, чем в контрольной группе. Это вот эффект от принятия поправок, усиливавших защиту привилегированных акционеров. Я дополнил этот анализ — я показал только одну таблицу, их, на самом деле, много, там разные вариации, очень много тестов на устойчивость, благодаря рецензентам журнала. Кроме того, меня вынудили (на самом деле, я не хотел этого делать) сделать событийный анализ тех шагов в принятии этого закона, которых было достаточно много. Я обращу ваше внимание: это вся эта история с принятием поправок к закону. История начинается в 1998 году в декабре, но самые интересные события разворачивались, начиная с середины 2000 года. В частности, у нас в процессе принятия этого закона было два отклонения этого закона Советом Федерации. Сейчас этого практически никогда не происходит, а в те времена было достаточно часто. После третьего чтения в середине 2000 года и потом в декабре закон был отвергнут Советом Федерации. Только в июле 2001 года он наконец был принят и в августе 2001 года подписан президентом. То есть у нас здесь есть некое количество событий, которые дают нам возможность посмотреть в краткосрочной перспективе, реагировал ли фондовый рынок на такого рода законодательные инициативы. Оказывается, что те три события, которые были выделены (это два отклонения закона Советом Федерации и подписание закона президентом) как раз оказываются статистически значимыми и подтверждают наши результаты, полученные в ходе применения метода разности в разностях.
Основной вывод работы заключается в том, что законодательная защита инвесторов приносит ощутимые плоды, в том числе в юрисдикциях с несовершенным правоприменением. Наверное, это вкратце всё, а сейчас я хотел бы показать вам ещё один слайд, демонстрирующий, на самом деле, релевантность вот этой работы и фокус на привилегированных акциях, какой-то более широкий контекст.
Это вот английская история, здесь я привожу цитату из журнала «Modern Law Review», правда, она довольно старая, 1963 года, это эпиграф к этой работе. Если позволите, я попробую перевести. На картинке Мартовский Заяц, Шляпа и Алиса из Страны Чудес. «Вы, должно быть, очень довольны стать участником нашей компании», — сказал генеральный директор Мартовский Заяц. Алиса посмотрела внимательно в свои сертификаты привилегированных акций и устав компании: «По правде говоря, я не вижу здесь никаких прав, которые делают меня участником компании». «А таких прав и нет», — отвечает Мартовский Заяц. Вот понимаете, идентификация плюс подача материала так, чтобы он был релевантен не только для России, но и для других стран, других юрисдикций, это, наверное, залог успеха в плане опубликования работы в приличном журнале.
И напоследок я всё-таки хотел проиллюстрировать весь процесс работы над статьёй. Я в этом году выхожу из когорты молодых экономистов, так удачно получилось. Я хотел бы проиллюстрировать весь этот процесс — это шесть лет. Декабрь 2007 года — я нашёл свои старые файлы, это всё оттуда идёт. Полтора года работы где-то, чуть меньше, 2009 год — это отсылка в первый журнал, через полгода — отказ. Исправленная работа через полтора месяца отсылается в другой журнал — в этот, который работу принял. Многочисленные переработки, депрессия — полгода не хотел перерабатывать, потому что первая рецензия пришла такая тяжёлая, что думал, всё. Но через полгода достал из ящика, стал переделывать и увлёкся. Обратите внимание: статья принята к публикации в январе 2012 года, бумажная версия вышла только в декабре 2013-го. Поэтому следующим лауреатам этой премии я хотел бы пожелать упорства, терпения, никогда не бросать начатую работу, доводить её до конца. А нашим образовательным учреждениям, которые пытаются стимулировать публикационную активность, я всё-таки хотел бы сказать — в частности, мой университет даёт исследовательские гранты с обязательством опубликования одной или двух работ в журналах Web of Science. Очень часто это нереально, поэтому здесь нужно понимать такого рода стимулирование исследовательской деятельности как очень долгосрочные инвестиции, которые не дают быстрой отдачи в течение одного или двух лет. Вот это нужно, наверное, принимать во внимание.
Константин Сонин: Спасибо большое, Александр. Сейчас я хочу предоставить слово научному руководителю Высшей школы экономики Евгению Григорьевичу Ясину.
Евгений Ясин: Дорогие друзья, я поздравляю вас с тем, что вы можете присутствовать на нашей конференции и на вручении Гайдаровской премии. Я искренне вам завидую, потому что у вас такие перспективы. И хотя жизнь сложная — вы представляете, какие мучения нужно испытать для того, чтобы опубликовать статью в иностранном реферированном журнале, тем более что это входит в число требований Высшей школы экономики. Она перестаралась явно — ну, ещё не нашли золотую середину. Но я хочу сказать, что самое главное — это не премия, которую вы получите, а самое главное — дело, которое вы делаете на общее благо в нашей стране. И я вам, дорогие мои, желаю и выиграть Гайдаровскую премию, и успехов в выполнении очень интересных работ, которые мы все будем читать, и чтобы у вас у всех на счету были дела, которые вам доставляют удовольствие и удовлетворение независимо от того, что об этом думают окружающие.